сравнение со мной или кем-то другим. Мы осуждаем других людей, чтобы оценить, где находимся мы сами по сравнению с человеком, которого осуждаем. Затем на основании нашего суждения, мы действуем, вернее, мы реагируем. Если мы считаем, что превосходим другого человека, мы дискредитируем его. Если мы находим себя ниже по шкале оценки, то пытаемся произвести на него впечатление. В большинстве случаев мы действуем таким образом. В основе осуждения лежит наше скрытое желание установить чувство превосходства над другими.
« Причиной того, почему мы осуждаем других людей, является то, что мы оцениваем, где находимся сами, по сравнению с человеком, которого осуждаем ».
Таким образом, возникает вопрос: « Почему нам следует прекратить осуждать?» В конце концов, не является ли чувство превосходства неотъемлемой частью проявления нашего сознания? Оно дает импульс нашему эго и даже нечто большее— позволяет чувствовать себя живым. Эго любит так делать. Так зачем приучать его вести себя каким-либо иным образом? Возможно, эго смогло бы убедиться в том, что в осуждении нет ничего достойного, потому что реальность разделения, основанная на осуждении, находится в нашей голове и является иллюзией.
Тот, кто хорошо играет в футбол, думает, что он лучше других, пока не сыграет с Лионелем Месси! Тот, кто имеет процветающий бизнес, думает, что он лучше других из-за своего накопленного богатства, пока не сравнит себя с Биллом Гейтсом.
При любом сравнении и любой оценке, что бы мы ни сравнивали, будь то богатство, красота, интеллект или ум, мы, вероятно, будем не так хороши по сравнению с кем-то; но зачастую мы сравниваем себя только с теми, кто не так хорош, как мы. Мы счастливы быть большой лягушкой в маленьком пруду, и в этом заключается большая опасность.
Когда мы не так хороши по сравнению с кем-либо еще, автоматически, без каких-либо усилий с нашей стороны, мы ощущаем себя хуже него. Мы становимся либо агрессивным и начинаем защищаться, либо угнетенными и чувствуем себя жертвой обстоятельств; то мы счастливы, то мы несчастны, и это приводит, пожалуй, к величайшему страданию в нашей жизни— к существованию двойственной природы ума.
29