– ЧТО ВАС СВЯЗЫВАЕТ С ЕКАТЕРИНБУРГОМ? ЧТО ДАЛ ЭТОТ ГОРОД ВАШЕ- МУ ТВОРЧЕСТВУ, ПРОФЕС- СИИ, МИРОВОЗЗРЕНИЮ? – Вряд ли я смогу измерить то, что дал мне город, в котором я вырос и который всегда буду считать родным. И я никогда никуда от этого не денусь, так что, как сказал уральский поэт, « мой жалкий прах советую зарыть на безымянном кладбище свердловском ». А вот о частностях надо подумать крепче. Пожалуй, среднеуральской можно считать способность критично, но с интересом принимать новое. Все-таки, я думаю, человек, рожденный в великолепном авангардистском здании Института ОММ, «… где, может быть, родились вы », получает с самого начала некую прививку от косности. Вероятно, есть что-то в городе, жители которого способны обнять городской пруд. – А ЧТО ВЫ ГОТОВЫ ДАТЬ ЕМУ? НАПРИМЕР, СНЯТЬ КАКОЙ-НИБУДЬ ФИЛЬМ, РЕПОРТАЖ, ПОСВЯЩЕН- НЫЙ ЕКАТЕРИНБУРГУ? – Я веду несколько телевизионных документальных проектов на историческую тему. И, конечно, я бы хотел что-то посвятить Екатеринбургу. Только ведь мне страшно. Я, с одной стороны, неплохо знаю уральскую историю, а с другой – как мне о ней |
рассказать? Ведь права облажаться у меня нет. В этом смысле снять программу о московских фарцовщиках или о Туринском музее кино несколько проще. Но, вообще, я бы с гигантским интересом поработал, например, над темой Екатеринбурга во время одного года белой власти( 1918 – 1919). Представляете, целый год город существовал в параллельной реальности, буквально в альтернативной истории! – МОЖЕТЕ ЛИ ВЫ ПРОКОМ- МЕНТИРОВАТЬ НЫНЕШ- НЕЕ СОСТОЯНИЕ ТЕЛЕВИ- ДЕНИЯ И ЕГО ВЛИЯНИЕ НА ЛЮДЕЙ? – А что я могу сказать, кроме того, что телевидение в нашей стране превращено в пропагандистский инструмент колоссального влияния и на его счету – не только покореженные мозги, но и жизни. А ведь все могло быть по-другому. Нет мысли порочнее, чем та, которая начинается со слов: « Понимаешь, старичок, наша аудитория …» Я стараюсь не позволять себе такого высокомерия и презрения к людям, чтобы не думать о своем зрителе хуже, чем о себе. Он не глупее меня. Нет у меня права думать, что аудитория – стадо баранов, которых интересуют исключительно дорожные аварии, сплетни о певичках и погодная сводка. Попасть в мишень из лука |
можно, только целясь выше. Если думать о людях лучше, то они и станут лучше, уж простите за очередную банальность. – НАД КАКИМИ ПРОЕКТА- МИ ВЫ СЕЙЧАС РАБОТАЕ- ТЕ? – Моя постоянная и самая любимая программа – « Сделано в Москве ». Она выходит на телеканале « Москва-24 », который уральцы могут смотреть через спутник. Это программа о самых разных московских феноменах – от докторской колбасы и статуи « Рабочий и колхозница » до картины « Черный квадрат » и легендарного самиздата. Мне кажется, нам с командой удалось придумать новый язык. Ведущий то рассказывает историю как журналист, а то перевоплощается в персонажей эпохи: фарцовщика, пытающегося втюхать иностранцам армянский коньяк в « Метрополе », московского инженера 20-х годов, открывающего контору на Чистых прудах, или партийного босса, отказывающегося запускать в небо Олимпийского Мишку. Еще я делаю программу « Сокровища нации » на канале « Моя планета » – в ней я рассказываю о самых необычных музеях мира. Например, о Музее разбитых сердец в Загребе или Музее похорон в Вене. Мы пытаемся рассказать о городе с |
помощью музейных экспонатов, показывая при этом, что музеи – самые увлекательные места на Земле. Еще у меня есть совместная с Сашей Запоевой программа « Ну да, Москва » на радио « Серебряный Дождь ». И десятисерийный фильм к столетию революции. И отдельный видеопроект для нового парка « Зарядье ». И много планов в запасе. – СЧИТАЕТЕ ЛИ ВЫ, ЧТО ДВИГАЕТЕ КУЛЬТУРУ ВПЕ- РЕД? – Ну, насчет « двигать » – не знаю, мне важнее другое действие. Как раз на днях мы с другом, замечательным кинорежиссером Ромой Либеровым, учредили фонд сохранения культуры « Улисс ». Все началось с нашего давнего проекта: раз в месяц мы зовем современного русского поэта, который читает свои избранные стихотворения и комментирует их. Так мы пытаемся исправить ошибки прошлого – например, тот факт, что нет ни одной секунды записанного голоса Марины Цветаевой. И все! Мы уже никогда ее не услышим. Мы решили собрать современных поэтов, снять их, читающих стихи, и тем самым « сохранить их речь навсегда ». А потом решили, что процесс сохранения культуры может быть по-настоящему глобальным. Так что, думаю, мы еще разгуляемся. |
113 |