Когда в помещение заходит клиент, Яна быстро вскакивает. Мужчина подходит к кассе, за которой я работаю, и, ожидая, пока заправится его машина, разглядывает блестящие перочинные ножи, живописно торчащие из стоящего на прилавке полена. Сзади, за бутылками воды, на коробочке из-под блестящей игрушки, лежит все тот же слой пыли.
Сегодня я работаю всего девять часов, однако единственное, что меня до сих пор держит на ногах – стойка, на которую я облокачиваюсь.
- Как твои ноги? – спрашивает Настя, товаровед, сочувствующе улыбаясь.
- Болят, - жалуюсь я.
- Ну ничего, через неделю вообще забудешь, что такое ноги!
Юля смотрит на меня и с усмешкой спрашивает:
- Придешь завтра?
- Да.
- Сто процентов?
- Сто процентов, - обещаю я, а в голове крутится лишь одна мысль: сюда больше ни ногой!
Под конец смены я становлюсь такой же сонной, как мухи, которые лениво ползают по двум столикам кафе. Эти насекомые уже стали мне родными – они составляли мне компанию за обедом, сидя на вымытых кружках с желтыми разводами. На уровне моих глаз висит еще один житель станции – пойманная на паутину зеленая мошкара. Моя смена закончилась, и, проходя мимо кабинета начальства, я прощаюсь с рыжим комком шерсти, гладя его по наглой морде. Когда, на автомате перебирая уставшими ногами, я иду к машине, напоследок оглядываюсь: пожалуй, единственное по-настоящему свободное существо на этой станции – кот, который в любую минуту может с нее уйти.
06