Делать нечего, и воины точат мечи и острят наконечники стрел в преддверии своей последней схватки, а жрецы возносят молитвы и читают пастве последние проповеди. И каждый, от кардинала до приходского священника, вкладывает в произнесенные с амвона слова всю ярость обреченных, весь гнев. Всю душу… ибо нам не устоять.
Перо торопливо ползет по бумаге, скрипит, оставляет кляксы…
Мы готовились быть втоптанными в кровавую пыль, погибнуть с честью и славой в Великой Степи и на стенах городов, лечь костьми – на свою землю, не отступив, но и не сдавшись. Но благодарение Сеггеру! Одно из двух зол обрело имя! В глухих трясинах Исхара, куда был послан отряд святых братьев, несущих хоругви и мощи погибших за веру – самые сильные обереги и амулеты Сеггера – они столкнулись с настоящим злом.
Помимо смертоносного тумана, выхватывавшего одного бойца за другим из рядов смелых, отряд столкнулся с шагатом Келема, известного своей гибельной силой Пророка тумана. Шагат состоял из зловещих порождений тумана – изломанных и искаженных чудовищ и мертвецов. Эта битва воистину напомнила о пришествии последнего часа! И пусть полегли почти все святые братья, но горстке удалось уйти, захватив, пусть не самого Келема, но другого адепта жуткой чумы.
И теперь мы знаем, гнев каких богов поразил Лаар! Захваченный в плен Пророк Тумана не вынес пыток, и голова бледной туманной змеи ныне не скроется от карающего меча и очищающего пламени. Грядет битва – изгнанница из чужих миров, что решила превратить Лаар в неиссякаемый источник собственной силы, падет.
Кианна падёт. Падёт и Келем, пророк ея. Я, Келестиан, сказал.